Когда в своих путешествиях я встречаю людей необычных профессий, особенно женщин, всегда сравниваю себя с ними на предмет — а я бы смогла вот так же? Часто, чашу моих весов перевешивает многое — любовь к комфорту, например, или думы о безопасности работы. На финальный вопрос «Зачем же это нужно?» обычно имеется честный ответ, даже с учетом местного менталитета и особенностей жизни. Но люди часто довольствуются своей жизнью и не стремятся что-то менять. Им хорошо там, где они есть и им нравится то, чем они занимаются. Они чувствуют свою принадлежность к семейному роду — бабушка занималась этим, мама и я. Но в случае с ныряльщицами ама, которых я повстречала в Японии, все сложнее.
Первые упоминания о ныряльщицах появились в одном из сборников японской поэзии почти 2000 лет назад, а затем веками позже и на эротических гравюрах. Поэт воспевал красоту «морских дев», скрывающихся в пучине вод, художник был очарован изящной наготой, сравнимой с куртизанками эпохи Эдо. Но, это скорее растиражированный образ. В работе ама не было и флера гламура. Это был тяжелый труд, полный рисков.
Жизнь местных жителей в нынешней префектуре Миэ всегда была связана с океаном, мужчины рыбачили, а женщины, как считалось, выполняли более легкую работу — добывали морепродукты. Искусство ама передавалось от старшего поколения — младшему. Стать ныряльщицей ама без родословной в несколько поколений в Японии почти не представлялось возможным. Дочери вырастали, помогали своим матерям, сначала присматривались к технике работы, таскали корзины с водорослями, помогали продавать улов. Затем, начинали погружаться на небольшую глубину до 5 метров. В 20 лет любая ама могла спокойно искать добычу на глубине 20 метров и находится под водой от одной минуты до двух.
Считается, что самое глубокое дыхание ама имеют в возрасте от 30 до 40 лет, некоторые могут входить в состояние апноэ до двух минут. Японские ныряльщицы погружаются до самых преклонных лет, даже в 70 могут выходить в море и отправляться на поиски жемчуга, устриц abalone, морских ежей, водорослей и морских огурцов.
Снаряжение у ама было и остается незамысловатым — деревянная маска, деревянная кадушка «оке», иногда с прозрачным дном, чтобы можно было осматривать морское дно, острая палка для осьминогов и скатов, веревки и ножи.
Все ама делились на своеобразные касты по своему уровню подготовки. Все ама были вне японского общества, они не были похожи на кротких японок — хорошо сложенные, загорелые, самодостаточные, решительные и жизнерадостные. "Простые" ама работали недалеко от берега Внутреннего моря, на небольшой глубине. Они опускались под воду сами, собирали в корзину, плавающую рядом, все, что удавалось найти. Ама "морские" выходили далеко в море на лодке, как правило, вместе с мужьями. Погружались на большую глубину, привязывая к руке тяжелое грузило. Когда заканчивался воздух, ама дергала за веревку, привязанную в пояснице, и муж ее поднимал на поверхность.
Рабочий табель ама был напряженным — женщины дружно выходили в «час угря» в 9.0 утра в море, делая несколько заходов в день, обычно два или три, проводя каждый раз под водой в общей сложности до часа и больше, погружаясь, в среднем, раз двадцать-тридцать. В сезон ама ныряют почти каждый день, разве что не выходят в море по 7-ым и 17-ым числам, эти даты считаются неудачными.
Когда-то давно в теплое время года ама ныряли голышом, затем в 30-х годах прошлого века появился белый хлопковый костюм, который предохранял женщин от нападения дельфинов и акул. Белые одежды появились с легкой руки жемчужного короля Микимото, который столь незамысловатым маркетинговым ходом решил привлечь внимание к своему жемчужному промыслу. В те же годы профессия ама была максимально востребована, Кокити Микимото охотно скупал любые устрицы для культивирования жемчужин.
Ловлей жемчужниц занимались не только ама, ныряли и мужчины. Но женщины, по факту, выносливее. Подкожный жир, обусловленный гендерным различием позволяет дольше находится под водой и не мерзнуть. Также женщинам удавалось задерживать дыхание намного дольше, нежели чем мужчинам. И только женщины могут издавать легкий свист, после подъема на поверхность. Таким образом они восстанавливают дыхание. Если сделать глубокий вдох сразу после выныривания можно почувствовать боль в легких и сердце. Этот свист японцы зовут «прибрежной флейтой», а женщин ама — «морскими девами».
В Исе-Симе осталось всего семь сотен ныряльщиц ама. Они живут закрытыми общинами, встретить их сложно, разве что пойти на демонстрационное представление ама в музее жемчуга Микимото и заглянуть к ним на обед в хижину Ama Hut Hachiman, что в деревне Osatu недалеко от Тобы. В таких домах ама обычно отдыхают между заходами в море, переодеваются, согреваются и иногда принимают гостей, угощают свежевыловленными морепродуктами и чаем. Маленький домик на берегу выглядит точь-в точь каким себе представляешь женскую рыбацкую хижину с фанерными стенами, календарем, аккуратно развешенными сетями и многочисленными талисманами. Ама очень гостеприимны, но общаться приходится через переводчика, почти никто не говорит по-английски. О встрече мы договорились заранее и ама к моему приезду подготовились, встретили с дружественной табличкой Российского флага.
Почти все из них бабушки, многим за 70. Молодое поколение с туристами общаться не любит. Древнейшая профессия рискует уйти в историю буквально лет через двадцать, даже несмотря на высокие заработки. За три месяца ама зарабатывают около миллиона иен. И хотя идеологических последователей у ама много, они зовутся фридайверами, делают они это для рекордов, удовольствия, но никак не для тяжелого заработка.
К моему сожалению, я оказалась у ама в гостях в несезон, ныряльщицы выходят в море только с конца марта до конца ноября, зимой вода очень холодная. Понаблюдать за их работой с берега не получилось. Ама встречали в традиционных костюмах — белых рубахах и длинных юбках с яркими передниками. Голова покрыта белой косынкой, прямо как у бабушек из российской глубинки. Первое знакомство, сумбурные фразы и наконец, расселись по лавкам.
Помню, суетились вокруг очага, готовя на гриле морепродукты, кипятя чайник. Каждая из женщин внимательно следила за своими блюдами, кто-то переворачивал ракушки, кто-то наблюдал за лобстерами, кто-то жарил рыбу.
Cтоит ли описывать вкус еды, только что пойманной и зажаренной прямо на открытом огне. Такого вкуса не добьешься дома, как бы ни старался. Она не идеальна — улиток тяжело жевать, а лобстера чистить. Впрочем, это совсем неважно. Так и должно быть. Обняв руками чашку с теплым чаем, слушала рассказы о море, жемчужинах, удаче. Уютно было, как будто у меня появились несколько новых родных бабушек в японской деревне.
«Много удается выловить за раз? — спрашиваю милую улыбчивую бабулечку Рейко. — Раньше, когда была помоложе, могла принести на берег несколько ведер добычи — морепродуктов да моллюсков. Все мы ждали жемчужный сезон. Летом, при должной удаче можно много заработать. Случается, что и почти с пустыми руками возвращаемся. Море не всегда щедро делится, хотя мы и молим каждым раз перед выходом. В такие дни я просто поднимаю всякий мусор из океана».
Затем нас на потеху бабушкам нарядили в костюмы ама, повязали фартуки и платки на голову. Ныряльщицы долго смеялись, хихикали, прикрывая морщинистыми руками рот, расплывающийся в улыбке. Вместе водили хороводы вокруг огня.
Вопрос об аквалангах и об использовании баллонов с кислородом так мною и не был задан и остался без ответа. Уже потом я прочитала, что они пытались это сделать, но запасы моря оказались сильно ограничены, решением совета вернулись к историческим техникам. Видимо, не везде и не всегда нужно пускать в свою жизнь цивилизацию. Время может изменить многое и не в лучшую сторону. Но смотря на этих бабушек, которые ждут не дождутся нового сезона, понимаешь, что ты совсем ничего не знаешь о связи человека и моря. И той жизни, которая тебе предстает лишь маскарадом платков и деревянных бочонков в маленькой хижине на берегу океана.
Направления 
Личный опыт 
Travel репортаж 
Достопримечательности 
Рейтинги Top Orange 
Orange Spa 
Отели 
Дневники Orange Diaries 
Путеводители