En / Ru

Вулканариум на Камчатке

О вулканах, «барахлитах» и 17-ти видах одуванчиков.

Научное извержение вулкана в музее

Извержение вулкана было эффектным — с искрящимся пеплопадом, потоками лавы и брызгами раскаленной магмы. Я стояла совсем рядом, без защитного костюма и маски и наблюдала за происходящем, не боясь, что вулканическая бомба прилетит из жерла. Дело-то происходило в музее! Вулканическое извержение было демонстрационным, а огненная гора была в сотни раз меньше настоящей. «Прометеем» выступил основатель музея «Вулканариум» Сергей Самойленко — вулканолог, ученый, член Русского географического общества, камчадал.

Сергей Самойленко в Вулканариуме Образцы породы в Вулканариуме

Подобных экспериментов в музее «Вулканариум» можно увидеть много, здесь вообще можно все почти все образцы трогать руками, заботливо ухаживать за мхом, и взвешивать вулканические бомбочки в руке — застывшие, конечно. Сергей перебирает камни, раскладывает по местам, предыдущие гости музея сами того не зная, вернули образцы не на те стенды. 

«В том, как разложены камни на выставочных стендах есть определенная логика. Мы редко задумываемся, но у камней, у минералов есть своя эволюция. Есть закономерные превращения, которые они претерпевают и под землей, и будучи уже изверженными. Мы рассказываем о внутренней жизни камней, которая от нас скрыта».
«Думаю, что вот этот ксенолит пойдет уже в архив», — осматривая очередной образец, говорит Сергей.
«Почему вы его забраковали?», — спрашиваю я. — «А есть уже образцы поинтереснее. Экспозиция ведь постоянно меняется, наши каменные фонды постоянно пополняются». 

Редкие геологические находки в Вулканариуме

Большинство вулканических камней и образцов лавы Сергей нашел сам во время экспедиций. Вспоминает, что часть их них еще были горячими, когда он их поднимал с земли. Удивительно, но он помните где, когда и при каких обстоятельствах подобрал тот или иной камень.

«Когда происходит извержение, лава вытаскивает из-под земли, как буровая колонка, все, что там плохо лежит. Вот, смотрите, какие интересные, бело-молочные опалы, они находились под землей десятки тысяч, заполняли пустоты. Но вот оказались на поверхности!»

«Опалы же полудрагоценные камни?» — уточняю я. Опалы могут быть полудрагоценными камнями, если нам всем повезет, но есть простые минералоиды. 

Сергей показывает мне причудливые каменные звездочки-лапилли — застывшие вулканические выбросы, кристаллы полевого шпата, ползущую лаву со звуком хрустящего стекла, демонстрирует, как под микроскопом сверкают кристаллы ржавчины.

Застывшая лава

«Вот мое «яйцо динозавра», условное, конечно. Но этот камень был овальной формы, со скорлупками, похожими на черепки какого-нибудь кувшина. Внутри яйца — крошка древнего песчаника, который буквально запекся в базальте во время извержения. Если бы он улетел очень далеко, он бы расплющился в лепешку, но оказался на краю кратера и сохранил яйцеподобную форму».

Но камни лишь свидетельства глобальных вулканических процессов. В «Вулканариуме» дают предоставление о масштабах. И это временная линия длиной в сотни тысяч лет. У вулканов есть цикл жизни, он зарождается, вершит свои дела на земле, но приходит время и он умирает. Обычно — оставив после себя пустое место. Иногда вулканы засыпают, когда у них запечатывается канал, и он перестает быть открытой системой. А любая самая организующаяся система работает только пока сквозь нее прокачивается энергия. Когда это прекращается по тем или иным причинам, вулкан умирает и превращается в гору. Среднее время жизни вулкана составляет около 100 тысяч лет. Чтобы понять соотношение возраста вулкана к человеческой жизни, придется умножить последнюю на тысячу. Масштабы соизмеримые со временем человека встречаются редко в геологии. 

Вулкан на Камчатке

Как известно, на Камчатке много вулканов, здесь извергается 10% от всех мировых огнедышащих гор.

«Какой самый опасный вулкан, который способен натворить дел?» — интересуюсь я. 

Сергей не медлит с ответом: «Ксудач. Он взрывался много раз. И это единственное, что он делает. Дадут о себе знать Шивелуч, колоссальным взрывом, который произойдет внезапно, и Безымянный, но он предупредит, его система понятна. Карымский может, но он маленький. Он находится на месте древнего вулкана, а тот на месте еще более древнего, и все они закончили свои эпохи колоссальным взрывом. Его ждет такая же судьба, он вырастет и взорвется. Один из самых безопасных — Толбачик. Он извергается по-гавайски. Во время извержения здесь можно жарить сосиски и особо не переживать. Там фонтаны текущей лавы, около 250 метров, куда просто не нужно лезть».

Каждый день на планете что-то извергается. Перед экскурсией Сергей всегда мониторит обстановку в специальном приложении Volcanoes & Earthquakes на смартфоне.

«Вот смотри, сколько их извергается, даже в Антарктиде. Филиппины сегодня отдыхают, как и Индонезия, но там несомненно что-то будет в ближайшие дни, это очень активная зона. Гватемала с тремя вулканами. Три вулкана обычно в Африке извергается - в Конго и и в Афарской котловине в Эфиопии. В Европе — Стромболи и Этна. Исландия отдыхает, Северная Америка отдыхает».

Основатели музей

Осмотрев три зала, потрогав редкие образцы породы, драгоценные камни, которые вулканы выдают большими порциями, полетав виртуально над Камчаткой, мы с Сергеем и его женой Аленой, устроились в кафе.

«Вулканариуму» третий год. Проект изначально был амбициозный, но шаг за шагом у Сергея и Алены все получалось. Сейчас в планах открыть лава-парк, Сергей задумал перенести часть лавового потока с вулкана Толбачика. — абсолютно безумная идея. Но уверена, у него все получится. 

Мы начали совместную деятельность с детского музея занимательной науки, а затем появился и занимательный музей вулканов. «При институте вулканологии в Петропавловске-Камчатском много лет уже существовал музей, но он научный, мощный, но скучный», — признается Сергей. — «У него другие задачи. Это лаборатория, а не развлечение. Мы делаем мир интереснее. Вулканизм помогает нам собрать в кучку знания — математику, химию, физику, геологию, биологию, геофизику, метрологию. Это все сжимается в одно здание с 17-ю основными главными разделами, 17-ю основными лабораториями нашего института. Здесь на серьезные вопросы мы даем простые и понятные ответы». 

Образец застывшей лавы с Толбачика Экскурсия в Вулканариуме

«А как собиралась музейная коллекция образцов, неужели все добыли сами?» — спрашиваю я. 

«Многое я привез сам из экспедиций. Но в основе нашей коллекции лежит семейные вулканические реликвии и образцы из частной коллекции, которая попала ко мне от одного из моих учителей, геолога Владимира Родионова. Это он открыл Долину смерти около Долины Гейзеров. Именно его камни и хранятся под стеклом. Существенная часть коллекции попала к нам из подвала Института вулканологии, в котором такие образцы ждали когда их выбросят. Для науки они уже потеряны. У них потерялись привязки и никто из исследователей уже не поймет откуда они. Это «потеряшки» — барахлиты.

Для научного музея редкие и уникальные экспонаты важны, но мы отходим от слова музей потихоньку, мы — «Вулканариум». К нам попадают образцы, которые я подбираю на вулканах просто потому, что знаю, что я про них расскажу. Мы сделали ставку на нарратив и стали рассказывать о камнях интересно. Чтобы турист, приехавший на Камчатку, нашел камень, поднял его с земли и понял что это. После наших рассказов любой камень на Камчатке становится ужасно интересным. Мы показываем разницу между обычным серым камнем и редким экспонатом, и эта разница заворожит любого. Камень в руке превращается в нечто протяженное во времени. Условно — мы создали моду на булыжники. Человек попадая на вулкан, после посещения нашего музея, начинает видеть по-другому. Для него это уже не просто гора, а неотъемлемая часть нашей планеты, которая находится во взаимосвязям с ним. Я начал показывать людям, что можно найти даже в Авачинской бухте, обсидианы лежат прямо под ногами, там их огромное количество. А никто даже не обращает внимания. Начал рассказывать интересные вещи даже о растительности. На Камчатке десятки эндемиков, и одних одуванчиков только одуванчиков 17 видов, среди которых есть сиреневый с синими листьями и бежевый. 

Экскурсия в музее Вулканариум

«А вы можете определить с какого вулкана камень?». 

«Разумеется!» Я достаю из кармана рюкзака камни, которые я подобрала на паре вулканов и протянула их Сергею. «Давайте проверим!». 

Сергей повертев его в руках заявил однозначно, что первый с восточного вулканического пояса Авачи, а второй камешек из кальдеры Ксудача. «Это просто базальт с хорошим содержанием крупных вкраплений. Второй — пемза, такое производит Ксудач.

Это было стопроцентное попадание. Камни для вулканологов не имеют секретов. 

Изучение породы в Вулканариуме

«Как вообще изучают образцы?» — пытаюсь представить я. 

«Вулканические процессы — это динамика. Ученых интересует не только место, но и время, важно знать, что там происходило. У каждого вулкана свой почерк, свои породы.

Первым делом, в поле камень осматривают через увеличительное стекло. Затем делается скол, после чего он исследуется на предмет основных фенокристаллов, которые там есть. Уже в лаборатории часть камня стирается в порошок и отдается на биохимию, мы получаем состав, содержание кремня и характеризуем по названиям. Ученых интересует состав атомов. Часть образца идет на тонкие прозрачные срезы — шлифы. Исследуем кристаллы, чтобы понять с какой они глубины, какой путь он прошел в каких условиях он рождался и какие метаморфозы с ним происходили. Если нас интересует возраст мы отдаем образец на изотопный анализ. Но главный вопрос — зачем исследовать, что мы ищем? Нужно определить что это за порода? Хватит беглого взгляда и зрительного анализа. Как музейщик я ищу что-то для иллюстрации своих рассказов во время экскурсий. Вулканологов в первую очередь интересует порода, как объяснение того, как будет вести себя вулкан. Поскольку в зависимости от того, что он там извергает, ученые поймут степень агрессивности, активности, предупредят взрывы, увидят инфузивные движения. Поэтому скажем, когда начинается извержение, первым делом нужно собрать первые образцы пепла в первые час и сутки, чтобы понять, что там извергается, чтобы понять, что будет. И в зависимости от того, что мы там подберем, мы скажем: «Все, шухер отменяется, попыхтит и успокоится».

Ученый смотрит в микроскоп Выбросы из фумарол на Камчатке

«Приведу пример. В 2013 году начал извергаться вулкан Жупановский. Молчал он долго. Предыдущие извержения были только доисторические. В первые же сутки мы отправились туда на облет, отобрали пеплы. И по результатам анализа стало понятно, что это разрушается сама постройка. Нет магмы, нет стекла, нет признаков того, что магма подошла и готова извергаться. Подошел лишь газ, газ нагрел воду, вода вышла наружу, немного разрушила постройку. Это выглядело как красивый пепловый шлейф, но взрыва не было. Годом спустя выбросы продолжались, пепел все еще говорил о том, что магма если и есть, она находится в глубине и пока на поверхность не собирается. Пока в 2015 году не появился первые признаки стекла. Это означало, что вулкан готов уже извергаться по-настоящему, с лавой и активностью. Но случился большой хлопок, кратер обвалился, часть конуса сползла, показались старые древние отложения и все. Стало понятно, что пока вулкан не набрал подвижности магмы внутри очага, чтобы создать настоящее извержение. Он лишь продемонстрировал, что все еще жив. Но анализ того, что он выбрасывал, позволил нам четко понять, что будет с ним дальше. И наоборот, на вулкане Кизимен первые пеплы пошли в 2010 году, был сразу недвусмысленный взрыв. Мы сразу туда отправились, отобрали пеплы, увидели в нем очень много стекла. Поняли, что скоро будет настоящее полноценное извержение, возможно с катастрофическим взрывом. Он такое умеет. Он не извергался 80 лет».

«И чем грозит такой взрыв?»  — переживая, спрашиваю я. 

«На Камчатке? Кучей статей и монографий», — смеется Сергей. «Вулканов много, людей рядом там нет. В этой точки зрения самый опасный для нас — Авачинский, потому что возле него много людей живет. И он активен по-серьезному».

Камни и бомбочки с вулканов Сергей Самойленко

«Вы много знаете о вулканах, но я подозреваю, эта область еще не так хорошо изучена. У вас есть профессиональные амбиции ученого?»

«Одна из задач, которую я себе поставил, это исчерпывающая классификация всех возможных типов извержений, идущая дальше, чем просто перечисление классификаций. Мне важно понять какие есть переходы, как их моделировать, как с ними работать, это узкая задачка. Есть и более глобальная. Меня интересует литосфера (твердая оболочка земли прим. Orange Traveler), ее каскад энергии, когда она перекачивается из больших масштабов в меньшие. Это было описано еще в XX веке. Я хочу выделить линию для всей планеты, от земли до нас, до живых существ. Это метафизическая задачка. Она вполне имеет позитивный ответ в философском смысле, позитивный, правда, не означает положительный, это означает, что на этот вопрос можно ответить да или нет. Это будут не просто рассуждения и размахивания руками: «Давайте представим себе, что земля живая, внутри кто-то шевелится, это неинтересно».

Вулканолог Сергей Самойленко Вулканы Камчатки

«Вы хотите провести цепочку от энергии вулканов до энергии человека?», — уточняю я. 

«От энергии всей планеты через энергию вулканов. Это вопрос насколько человек может познать природу научным методом, насколько это воззвание может быть драматичным и интересным без сухих цифр и графиков.

«А сколько всего вулканов на Камчатке?» — я натыкаюсь все время на разные цифры. 

«Мы не сможем провести четкую границу между вулканами и «невулканами», правильный ответ — от трех до семи тысяч вулканических построек, которые мы дешифруем как вулканы. Мы видим очаги, радиально-кольцевые системы разломов, шлаковый конус покрытый кустами. Такой разброс связан с тем, что не нашелся еще такой псих, который к каждой горе подойдет и выяснит вулкан он или нет».

Вид на вулкан из вертолета

«Дайте тогда определение для вулкана» — прошу я. 

«Вулкан — это выход на поверхность магматического вещества. Если я подхожу к горе и она сложена из лавы, то это никакой не вулкан, а гора из лавы. Вот, например, недалеко от Петропавловска-Камчатского есть гора Вачкажец, красивое место, альпийские ландшафты, сложные вулканические породы. Но это не вулкан. Там нет ни каналов, ни трещин, ни центра. Это всего лишь куча вулканического материала, выброшенного другим вулканом, от которого почти ничего не осталось больше миллиона лет назад. Все снесло ледниками и заполировало. И таких гор у нас целая горная система». 

«Есть какой-то сценарий грядущего апокалипсиса?» — я волнуюсь. 

«У нас есть свидетельства из прошлого, которые демонстрируют нам, что вулканы способны изменить рельеф, климат на долгие годы. Они такое делали неоднократно и человек переживал это с трудом, но переживал. Но ни один из современных вулканов не проявляет на сегодня признаков подготовки такого типа извержений. Чтобы выбросить на поверхность 100 кубических кг магмы, нужно чтобы она подошла к поверхности. Тихо это не произойдет. Еще двести лет назад это могло произойти тихо, поскольку не велись наблюдения. Сейчас спутники летают, сейсмографы везде стоят». 

«Возникает ощущение, что в прошлом извержения вулканов случались чаще», — предполагаю я, — сейчас все замедляется?»

«В глобальном смысле — да. Но на фоне этого замедления человек существует так мало, что об этом можно особо не переживать. Мы следим за многими вулканами, самый изученный в мире — Йеллоустоун, например. Но мы ничего не знаем про подводные вулканы — сколько их, где они? Когда происходят извержения на большой глубине 3 км 5 км, то на поверхности это не выглядит как извержение, давление воды такое большое, что газ не выходит, а лава тут же застывает. Всплывает пемза, мы видим со спутника что начинает расти пемзовый остров, но пока он всплывал, его унесло течением. И мы не знаем, где случилось извержение».

Вулкан Карымский

«Насколько далеко ушла наука? Могут ли ученые приостановить вулканическую деятельность?»

«Нет, мы можем предугадать, но предотвратить не можем. Можем организовать эвакуацию. Мы привыкли мерить все своим масштабом. Нашей цивилизации всего несколько тысяч лет, генетика позволяет нам заглянуть на сто тысяч лет назад. Но характерное время между катастрофами настоящего масштаба измеряется десятками тысяч. Это говорит о том, что мы скорее всего не дождемся следующего масштабного разрушения. По счастью, они происходят так редко, что по сравнению с ними человеческая жизнь — это мгновение».

Сергей и Алена Самойленко

Экскурсии в «Вулканариуме» начинаются каждый час. Стоимость билетов: для взрослых — 800 рублей, для детей — 500 рублей. Авторская экскурсия Сергея Самойленко — 1600 рублей. Музей открыт ежедневно с 8.00 до 20.00. Экскурсии проводятся на русском и английском языках. Аудиогид доступны на английском, немецком, японском и корейском языках. 

www.vulcanarium.com

Основатели музея Вулканариум

Проект «Четыре сезона России» проходит при поддержке Русского географического общества www.rgo.ru
Путешествие на Камчатку рекомендовано Русским географическим обществом.

   


тур по музею Вулканариум Тур в музее Вулканариум

Еще почитать про Камчатку:
Монологи инспектора Кроноцкого заповедника
Камчатка: Лайфхаки и советы
Вулкан Мутновский: как я забралась в кратер
Поход к горному массиву Вачкажец
Курильское озеро: из жизни медведей и людей
Восхождение на гору Верблюд
Долина Гейзеров
Вулканы Камчатки
Авачинская бухта
Малая долина гейзеров

подписывайтесь на канал в телеграм

Каракольская долина
Каракольская долина Под защитой духов
Иволгинский дацан
Иволгинский дацан Обитель, приносящая счастье
Здорово, Кострома
Здорово, Кострома Чем заняться в сердце Золотого кольца

Оставить комментарий



Ваш комментарий будет добавлен после проверки администратором