«Мы пьем кровь коров, — упитанный рассказчик Бенджамин, (хотя наверняка его при рождении назвали иначе) сделал паузу, зная, что обычно в этот момент все его слушатели надевают на лица гримасы отвращения и громко изумляются «Oh, my gosh». «Это вкусно?» — спросила я. «О да, очень, — мы надрезаем корове яремную вену на шее, наливаем в сосуд-калабаш немного крови, мешаем с молоком и пьем. Парень масаи вновь ожидал привычной реакции. «Она остается жива, конечно. Ее рано замазывают навозом. У коровы быстро все заживает».
Это был пикник со сторителлингом. Где-то в уютном уголке великой равнины Масаи-Мара, за пределами парка и недалеко от нашего кемпа, я сидела в раскладном кресле, пила белое вино и слушала выступающего. Чуть поодаль суетились официанты, обустраивая столик с закусками и бар, где можно было пополнить бокал. Стендапер, красиво укутанный в традиционный красный клетчатый хлопковый плед — шуку (Shúkà), увенчанный украшениями, сплетенными из бисера, топтался перед слушателями и рассказывал о самых диких обычаях кочевого племени воинов. Сам на воителя он походил с трудом. Дело было даже не в его комплекции довольного жизнью менеджера среднего звена, слишком он уж был добродушный.
Масаи — одно из 45 племен Кении, не самое большое — их чуть больше миллиона, но самое известное. Возможно, потому что большинство тех, кто приезжает в Африку на сафари, едут в национальные парки Масаи-Мара в Кении и Серенгети в Танзании, где те и живут в гармонии с природой. Их называют искусными воинами, хотя исторически масаи — скотоводы, пришедшие давно из долины Нила. Они вообще искренне считают, что все коровы, которые есть на земле, принадлежат им. Масаи знают обо всем, что касается их животных, хотя и следуют древним поверьям. Например, пастухи не пасут свой скот там, где рожают антилопы гну, веря в то, что эмбриональный мешок выделяет токсины в почву. Увидев, одиноко пасущуюся буренку, пастухи могут легко ее забрать. При этом удивительно, что они почти не едят мяса, Удивительно, что являясь скотоводами, масаи не едят мясо! Говядина появляется в рационе только по праздникам или когда племя проводит какие-то ритуалы.
Если бы в и школах был бы предмет под названием «Окружающий мир», каждый ученик из племени был бы круглым отличником. Мальчики вполне могут выследить животные по следам, понять как давно опорожнился носорог под этой акацией, в какую сторону бежать от слона, откуда придут дожди и куда подует ветер. Девочки много знают все о лекарственных травах, медицине и домоводстве. Впрочем, раньше они не ходили в школы, считалось, что это пустая трата времени и денег. Зачем им образование, если их участь — выйти замуж, причем, раньше их отдавали уже с 13 лет, сидеть дома и растить детей. И тут я даже не буду размышлять про дикие обычаи женского обрезания. Надеясь лишь, что эта традиция окончательно сойдет на нет, по крайней мере в Кении она официально запрещена с 2011 года.
Про женское обрезание, которое делают в рамках сложного ритуала посвящений «Эмуатаре» вам не расскажут. По слухам, эти варварские процессы курирует специальная женщина, она же и уродует девочку, у которой пришли первые регулы, вырезая ей клитор, как можно глубже. Много девочек после такого погибают или получают серьезные увечья. Женская смертность у масаев вообще высокая. Тут много причин. Одной из основополагающих является вера во всякое мракобесие — колдунов и сглаз. И любое недомогание списывают на проклятие. Хуже всего то, что если во время родов у женщины случаются проблемы — многие верят, что это из-за того, что он колдунья. Ее оставляют в муках и не помогают.
Но мужчин обрезают тоже, их церемония называется также Эмуратаре. И в тех деревнях, где еще сохранился традиционный уклад, всех мальчиков в возрасте 14-16 лет, вернувшихся из буша со старейшинами, усаживают на коровьи шкуры. Ну а дальше происходит кульминация праздника инициации — специально обученный человек обрезает крайнюю плоть острым ножом. С этого момента, они больше не будут пасти коров, а будут только тренироваться. Чтобы было не так больно подростки жуют траву с легким наркотическим эффектом, которая немного обезболивает. Мальчикам нельзя плакать. Если он достойно — читай молча прошел весь процесс, значит его мать воспитала истинного воина. После процедуры все вместе отходят в отдельном домике, смазывают раны алоэ. А деревня гуляет. Вот например, в честь такого события и забивают корову. Вернее, правильнее будет сказать сворачивают ей шею. Затем пьют горячую кровь, съедают печень и сердце. И только потом уже подпускают женщин, которые готовят мясо на костре.
Сторителлер — фигура очень важная, ведь у масаев — полукочевых скотоводов все передаются устно, никто не ведет хроники, не описывает исторические события. Легенды передают только из уст в уста — от вождей, братьев, друзей и родителей. Когда-то давно мальчишек много тренировали — для начала учили охоте на диких зайцев и ловле птиц, возмужавшему воину надо было убить льва. Но никто сегодня не разрешает охотиться на царя зверей. Впрочем, запреты не мешают носить масаям с собой копья и короткие мечи каждый день, так они выглядят круче. Да и туристам нравится.
В самолете я читала книгу под названием «Белая масаи», чтиво прямо скажем, второразрядное, но оно давало довольно яркую картинку о потусторонней жизни племени — той, которую не видят приезжие. Сюжет вертелся неспешно вокруг швейцаркой дамы, решившей круто поменять жизнь, оставить жениха и Альпы, нарожать красивому воину детишек. Мытарства бедной девушки описано красочно — от грязных родов в глинобитной хижине до полного игнора своего супруга и непринятия повсеместного патриархата и полигамии. В конце концов, признав огромную разницу в менталитетах, ей пришлось вернуться в Швейцарию. На следующий день, мы заехали в одну из культурных деревень масаи, которых много за пределами парка. Я все вспоминала прочитанное и заглядывала за кривой круговой забор Энканг, чтобы подсмотреть, как оно там на самом деле. Воины давно ни с кем не воюют, пасут скот и подрабатывают в роскошных лоджах. Их деревни все больше похожи на декорации к шоу — здесь мы принимаем гостей, здесь у нас небольшой базар с сувенирами. На этой полянке мы показываем, как мы прыгаем в шуках и синих и красных саронгах кикойях и поем песни на своем языке маа.
«Есть песни про любовь?» — интересуюсь я. «В основном, мы поем о набегах хищников на скот или возносим мольбы о дожде». Танец масаи адаму с прыжками производит сильное впечатление — мужчины подпрыгивают и правда высоко. Раньше, они делали это только по праздникам — когда их посвящали в воины или же привлекали невесту своими физическими возможностями. Не знаю, как прыжки в высоту помогали женщине в хозяйстве, но выбирали часто, самых прыгучих. Мужчины учтиво предложили попрыгать вместе. Я, конечно, согласилась, даже несмотря на то, что было понятно как я буду смотреться рядом с хорошо сложенными темнокожими мужчинами. Есть что-то волнующее в том, чтобы окунуться в ритм поющих голосов и топота босых пыльных ног.
А вот мимо женщин, сидящих в ярких одеждах на земле и нанизывающих на иголку мелкий бисер отойти не могла долго. Я бы купила все, что лежало на земле — браслеты, серьги, массивные ожерелья. У меня уже есть целая коробка подобных, привезенных из прошлых поездок. Но все равно каждый раз присматриваю пару новых вещиц.
Старейшина этой деревни в хижине, который выглядел довольно молодо, привычными движениями показал, как он быстро и умело разводит огонь. Зажигалка и прочие гаджеты, удобная одежда — брюки и свитшоты, у него есть, цивилизация уже давно пришла к масаям. На гостей своей деревни смотрят как на ходячий заработок. Аутентичных деревень, где жили бы старыми укладами не найти даже в районе масайской столицы Нарок. В масайском племени царит патриархат. Культура доминирования мужчины рассматривает женщин как собственность, его богатство измеряется количеством скота, жен и детей. Быть респектабельным человеком, это иметь не менее 50 голов скота. Чем больше жен, тем лучше. «Сколько у тебя жен?, — пристаю я к Бенджамину. «Я еще не женат, еще молодой. Но хочу, чтобы у меня была только одна жена”. В это мне верилось с трудом, учитывая его большой опыт работы с европейцами, част гиды говорят то, что хотят услышать гости.
Мужчина масаи может взять столько жен, сколько может себе позволить. Ведь за очередную супругу нужно отдать выкуп коровами. Свекровь при этом активно участвует в выборе сына — если мама одобрила, значит браку быть! Первых невест женихам и вовсе подбирают только мамы, часто случается, что знакомство новобрачных происходит и вовсе на свадьбе. После женитьбы жена приходит в деревню к мужу и нет, она не делит хижину с супругом, она живет со свекровью! Опыт белой масаи из книги для меня бы разбился на этапе проживание с маменькой. А потом потихоньку, начинает сама себе строить домик маньяту — из веток кустарника, которого не едят термиты. Каркас обкладывается камнями, а затем обмазывается смесью навоза с глиной и травой. Крышу новобрачная покрывает тростником, ее менять приходится каждые полгода. Сейчас масаям надоело бороться с дождями, и часто крыши делают из старых билбордов или брезента.
Всех детей женщины растят сообща, сестринство масаев — одно из самых сильных сообществ в Африке. А что же делают мужчины? Так и подмывало спросить, но прямо задавать вопрос я не решалась. И так было очевидно. Сидят под деревом, беседуют, присматривают за пастухами, пасущими скот. Тренируются — ответят мне. Ведь нужно защитить свою деревню в случае войны с другими племенем, но кажется, профессия воина в Масаи-Мара нынче не сильно актуальна.
Кстати, у масаев есть возрастная лестница. После «воинских лет», во время церемонии Эуното, мужчин переводят в статус «молодых старейшин». Им сбривают длинные волосы и выдают вместо копья трость старейшины — фимбо. Это один из самых масштабных праздников, на который собирается довольно много народа. Дней десять гуляют — танцуют и поют. Лет через десять, некоторые мужчины пройдут еще через один важный ритуал — Олнг’эшерр, когда они станут старейшинами. Все три обряда посвящения ЮНЕСКО внесло в список нематериального наследия.
Масаи уже давно не дикари. Все, что описано выше относилось скорее относится в другому временному отрезку — скажем, концу 90-х годов. Многие стараются отдавать детей в школы, строят себе комфортные дома, среди них появились первые бизнесмены, которые держат отели на побережье. Кое-кто уже даже не делает тоннели в ушах для традиционных украшений, потому что в начале двухтысячных годов правительство приняло закон о том, чтобы у детей в школах не было таких проколов. А ведь еще пару десятилетий назад представить масая без таких ушей было невозможно. Мочки растягивали ветками, слоновьими бивнями и даже пустыми коробочками из-под фотопленки.
Постепенно меняется и уклад масаев меняется — многие женщины стали работать гидами в национальном парке и водителями. Хотя, они действительно пытаются сохранить большую часть своих традиций. И для поддержания этого, очевидно, они нуждаются в собственных землях. А с этим сложности. Еще в 1911 году масаев выселили с нагорья — Лайкипии, забрав их земли для национальных парков и строительства лоджей. И тенденция продолжается. Ожидается, что почти 300 000 человек будут перемещены в ближайшем будущем и масаи потеряют 80-90% своих традиционных земель.
Но несмотря на изменения во всем — от образа жизни до прекращения диких традиций прошлого, масаем можно быть и не убивая льва, и не проходя через Эмуратаре, — резюмирует с улыбкой Бенджамин. И поправляет свое красивое ожерелье из бисера.
Направления 
Личный опыт 
Travel репортаж 
Достопримечательности 
Рейтинги Top Orange 
Orange Spa 
Отели 
Дневники Orange Diaries 
Путеводители
Оставить комментарий